Кожа на лице теперь другая на ощупь. Морщины углубились; мягкие волосы больше не кажутся шелковистыми, - но, кажется, того и гляди рассыпятся в прах.
Я не знаю, зачем я это делаю. Многие вещи стали легки и приятны для меня, многие - сделались невозможными. И у меня нет ощущения неправильности происходящего.
Не могу не написать и о том, что есть теперь в моей жизни один человек, который - не скажу это точнее по-русски - hates my guts. А все остальное вроде любит. Но мне не нужен этот человек, как не нужна водам неспешно текущей реки деревянная дамба. Она задержит их, на какое-то время; они сгноят ее, когда это время истечет. Но и то, и другое, по большому счету, бессмысленно.